7
Вдруг в колени ей упала кедровая шишка. Прошлогодняя, разумеется. Марийка поняла - белки резвятся. Их здесь великое множество. Скачут с ветки на ветку. Радуются жизни и попутно удивляются Марийкиной бестолковости. Зачем плакать? Когда жизнь так прекрасна! Хорошо, вам, белки. Мне бы вашу прыть и способность передвигаться. Я бы уже дома была. На бабушкиной кровати. Прижимала бы к себе Лизоньку и тоже была бы самой счастливой на свете. Почему раньше она не понимала, как хорошо быть "просто дома". Не гоняться за мечтами и розовыми снами, а смотреть сквозь вышитые бабушкой ещё в девичестве занавески в рассадник или хозяйственный двор, наблюдать за курицами, роющимися в навозной куче и за Персиком, который распластал старые лапы и хвост и грел их на солнце. А ведь бабушка говорила: не надо искать счастья. Счастье-то оно тоже по свету ходит. Как бы вам не разминутся. Придёт, а тебя дома нет... Но Марийка не слушала... Характером она в мать, хоть и не помнила её совсем. Бабуля рассказывала: когда отец привёл сноху в дом, той едва исполнилось семнадцать. Вскоре у них родилась девочка. Через год оставили её отцовой матери и оправились по стройкам Сибири - деньги зарабатывать. Приезжали редко, но деньги высылали регулярно. Марийка пошла в школу. По-прежнему, о родителях знала только из рассказов бабушки, да из редких полинялых писем. Однажды, сидя на излюбленном месте у окна, Марийка увидела: калитка отворилась, и во двор вошёл высокий худощавый мужчина. Не то, что узнала, догадалась - отец. Увидела, как засеменила навстречу ему бабуля, и поторопилась сама. Повисла на нём, выглядывая из-за его головы маму. Сердце трепетало, воздуху не хватало. Даже глаза закрыла, не могла видеть, как мама идёт по дорожке. Чтобы потом открыть, а она уже рядом. Марийка закрыла глаза раз, другой. Открыла и закрыла их снова. Мамы не было. Больше не было. Не то, чтобы её не было совсем, просто она перестала быть папиной женой, а, стало быть, и её Марийкиной мамой. Сначала она долго не понимала: почему это произошло. Потом бабуля объяснила. Мама вышла замуж за другого мужчину. У них семья. Дети. Два мальчика. Так бывает...
И Марийка смирилась. Однажды, разбирая бабушкин сундук, она увидела перетянутые резинкой блестящие новогодние и рождественские открытки, а также блёклую фотографию, на которой незнакомая молодая улыбающаяся женщина обнимала одинаково улыбающихся рыжих мальчиков. Так она узнала, что мама со своей новой семьёй уже пять лет проживает в Германии. Когда утонул отец, Марийка с бабушкой надеялись, что она откликнется. Может, даже приедет. Мама, действительно, откликнулась. Посочувствовала. Пригласила дочь в гости. Но денег на дорогу не выслала... А бабушкиной пенсии едва хватило бы доехать до Москвы... Несколько месяцев Марийка самоотверженно экономила на школьных завтраках. Но как-то однажды вечером, пересчитывая бабушкины "пятирублёвые круглики", она вдруг осознала, что скорее разучится совсем произносить это непривычное для неё слово "мама", нежели накопит денег на поездку. Она достала из сундука все открытки, перечитала их стандартные сухие поздравления и бросила в печку. За ними последовала и фотография. На которой любящая мать в окружении любящих её сыновей.
Марийка устала плакать. Сидела молча, не решаясь идти. Стало абсолютно всё равно. Найдут - не найдут. Убьют - не убьют. Всё равно в тайге подыхать. А дочка? Что дочка! Вырастет без матери... Ведь она же выросла. Вдруг Марийка вздрогнула. Из темноты леса прямо на неё выскочило какоё-то пушистое рыже-жёлтое пятно. Лисица? Марийка присмотрелась. Точно лисица. Мордочка узенькая. Глазки как будто подведены чёрным карандашом. Взглянула плутовато и побежала от Марийки прочь, заметая огненным хвостом все следы своего недолгого присутствия. Молодая женщина долго смотрела ей вслед, недоумевая и искренне завидуя. К деткам побежала... Рыбку на обед понесла. Марийка дёрнулась. Рыбку? Конечно, рыбку... Она заулыбалась. Раз есть рыба - значит, есть и река. Бежала лисица, скорее всего, от реки. Это оттуда. Марийка подскочила, подхватила рюкзак и бросилась в сторону, откуда пришла лисица. Минут через пять она увидела густой кустарник, а поверх него желтеющий противоположный берег реки. Ура! Спасибо тебе рыжая. Спасибо. Марийка уже улыбалась. Ничего. Мы ещё поживём. Поживём! Она прибавила ходу. Солнце уже показывала часа три. Так и есть. Глина на её брезентовых штанах и куртке засохла. Она приостановилась, почистилась и, приободрённая направилась дальше.
Как-то по весне в деревню приехали артисты из Омска. Вокально-инструментальный ансамбль. Дали благотворительный концерт в пользу детей Будёновска и остались на ночь. Концерт был так себе. Это понимала даже Марийка. А вот парни в ансамбле довольно симпатичные. Городские. Стильные. Когда один из них пригласил её после танцев прогуляться, она согласилась. Парня звали Валерий. Красивое имя. Он шутил, балагурил, говорил, что Марийка красивая и голос у неё хороший. Ей бы поучиться немного вокалу, манере держаться на сцене и ... готовая певица. Можно даже в Москву, на "Фабрику звёзд". В перерывах между поцелуями рассказал ей о кастинге: как происходит отбор. Куда нужно выслать видео и так далее. А когда Марийка разрешила расстегнуть блузку, вообще разошёлся. Стал говорить, что поможет и песню записать и отправит куда надо. Дескать, пригласит её в студию, запишет профессионально и всё будет "тип-топ". Марийка развесила уши, и чуть было не раздвинула ноги. Но вовремя спохватилась. Что-то в этом Валерии недоставало до того идеального принца на белом коне, ради которого Марийка берегла свою невинность. Парень обиделся, но, как ни странно, слово своё сдержал. В город Марийка уехала вместе с ним, записала несколько песен в сопровождении их ансамбля и отправилась назад в деревню, надеясь на то, что её-то как раз заметят самые "крутые" продюсеры и композиторы. А как же иначе?!
Впереди что замаячило. Но как ни присматривалась Марийка, не могла понять что. Похоже на какую-то изгородь. Сердце радостно забилось. Однако через несколько шагов разочаровано замерло. Это не изгородь. Через реку был перекинут навесной мост. Вернее то, что от него осталось. Марийка в нерешительности остановилась. Раз есть мост. Значит, есть люди. Хотя, не факт... Мост старый. Судя по всему, по нему не ходили лет десять. Кроме того, его могли навесить охотники. А охотничий сезон в тайге уже кончился. Что же делать? Вдруг храм находится на том берегу. Надо перебираться на тот берег. Река хоть и неширокая, но достаточно глубокая. А Марийка, как и отец, плавала не очень. Решив, что это знак сверху, женщина ухватилась за полуистлевшие поручни моста и вступила на сгнившие шаткие дощечки.
Голова закружилась сразу, как только она оторвалась от берега. Ужас застыл между животом и сердцем. Ноги не слушались, несколько раз они соскальзывали вниз. Две дощечки, не выдержав её веса, треснули и прахом осыпались в реку. Марийка дрогнула, но руками держалась цепко. Наконец, она добралась до противоположного берега, оглянулась и "зауважала" себя. Молодец! Можешь, когда захочешь. На правом берегу кусты были реже. Берег местами положе. Идти стало легче и безопаснее. На этот берег её преследователи вряд ли сунутся. Хотя совсем расслабляться не стоит. Тот же следопыт-таёжник плавает, как зверь, да и другие тоже. Одна надежда на то, что вряд ли они из-за неё захотят купаться в грязной и холодной воде.
В конце лета Марийка решила ехать в Москву. Мысль сделаться певицей стала для неё "идеей фикс". Помог тот же Валерий. По выражению её школьной подруги Любки, "мальчик" на неё (Марийку, то есть) запал. Он созвонился с каким-то своим приятелем (тоже непризнанным гением) и попросил приютить девушку на период кастинга. Собрав нехитрые пожитки и сильно этим огорчив бабулю, Марийка двинулась покорять Москву.